Economics-Mag.ru

Не так давно мир заметил вторую годовщину гибели Майкла Джексона реализацией его куртки из «Триллера» за $1,8 млрд.

Также бойко 2 месяца назад шоу-бизнес обставил драму и побеспокоился о билетах на заключительную процедуру. На распятие Христа билеты написали бы также быстро: подобным распятым вы его еще никогда в жизни не видели! реальная кровь! лишь в процессе премьеры – его будут подогревать уксусом!

Для русского поколения он был самым популярным воплощением сегодняшней восточной культуры, недостижимой и экзотической, как будто внеземной. Bad – представляется, первый клип, который продемонстрировали году в 1986-м в «Утренней почте». Тогда, по случаю перестройки, журнал «Сверстник» обзавелся чем-нибудь вроде вежливой хроники, где можно было прочитать о том, что Джексон почивает в барокамере и вообще на длинной ноге с собственным удавом, а на русском ТВ начали мельтешить престижные восточные клипы.

Джексон напевал сильным фальцетом и инициативно продвигался, впрочем клип больше заучивался рефреном про «I`m Bad», который был ясен даже русскому двоечнику и вызывал любви – все «ужасное» было известно даже у подростков, как вызов сообществу. Тем паче, в случае если данный вызов слушал из самой современной страны мира ( в 80-х никто среди нас в данном был уверен), в которой выпускали «пепси», штаны, «бублегум» и другие общеизвестные, с нынешней позиции, радости.

Следующая тренировочная неделя стартовала с того, что готовящиеся школ шли по переходам, стараясь воспроизводить походку Джексона, и спортивно бурчали себе под рот: «Аймбэд, аймбэд…». Далее слов никто не разложил, но также и «аймбэд» заколачивал в ступор преподов, не глядевших «Раннюю почту».

Едва ли многим так импонировал Джексон. Просто все, что вырастало на Востоке, в СССР казалось «привлекательным». Тем временем, за океаном Джексон был персонажем совершенно иного масштаба. Он длительное время и активно созревал в «Джексон 5», затем «Джексонз» и, в конце концов, как индивидуальный артист. Тщедушный парень в клешах и маминой кофточке робко выполнял собственный бестселлер «Бен» – о бытовой крысе. Голосок был до того тонкий, что Пол Маккартни, которому Джексон позвонил несколько лет спустя с предложением о партнерстве, утвердил его за молодого поклонника.

Джексон начинал карьеру в последнее время эры, когда «темная» музыка, питавшая «белую», до сих пор была на задворках шоу-бизнеса. Это стартовало во времена рока и прежде, когда домашним хозяйкам, слышавшим уникальных темных исполнителей, старались навязать не менее «приличных» белых заменителей, напевавших неестественный попс на рок-н-рольные поводы. Одним исключением был Элвис. Начиная с «Триллера», Майкл Джексон стал в социальном сознании «темным» Элвисом и «нашим всем» для американцев, одним и неподражаемым законодателем мод в поп-музыке.

Создатель «Триллера», знаменитый Куинси Джонс сообщил: «Очень много лет темная музыка играла роль 2-й скрипки в оркестре, впрочем ее душа была движущей мощью всей поп-музыки. Отныне Майкл презентовал данную душу каждому среди нас».

Его концертные входа восхищали, темная и черная аудитория схватывала с мест и бралась бешено танцевать, как это было в процессе торжества юбилея студии «Мотаун», когда Джексон напевал «Билли Джин». Хрупкая фигура в длинных темных штанах, свобода и обезьянья маневренность – было в данном что-нибудь от вида уличного мальчики, любимчика оравы. Данный способный юноша легко и дерзостно, будто отплясывая, заполучил громадный куш, обогнув реальных хищников. Будто бы нью-йоркский беспризорник, проворно выхвативший выпуклый кошелек из рук приличного воротилы, чтобы приобретать сластей и насытить ими аналогичную бездомную ребятню за углом.

Данный вид, как выяснилось потом, одушевлял всю жизнь и любви Джексона.
Однако, разумеется, мир был изумлен не только лишь «Триллером», «месячной поступью», необыкновенно красивыми, сюжетными клипами, удивительными журналистскими глупостями о его диковинном стиле жизни и детскими играми в «Неверлэнде».

Майкл Джексон стал заключительным Знаменитым Романтиком нашему времени, по очереди успешно перевоплощаясь то в горланящего от сексуального стремления мачо, то в слабого, ребячливого парня, напевающего о собственных комплексах, то в забавного и изобретательного человечка, который довольно часто оказывается в трудных картинах, однако может выпутаться из лап злопамятных повелителей мира благодаря чувству юмора, изобретательности и музыкальному дару. Его персонаж никогда в жизни не уплачивал собственным притеснителям аналогичным – злостью. Это был один из реальных принципов Джексона, впрочем очень многие с изумлением прочтут о том, что у «попрыгунчика» вообще были бы какие-то основы. «В баскетболе и теннисе основное – соревнование, потому такие игры гневят. Вот отчего я не предпочитаю в них играть. Я выбираю развлечения, которые позволяют похохотать, к примеру, разглаживание на аттракционах в парках, возня с животными и любое такое».

Нельзя было на глаз установить, какой из видов, разработанных и обставленных Джексоном, был ему ближе. Он целиком отказывался от собственного «я», преображаясь в музыканта, для которого было принципиально сегодня поиграть и станцевать так искусстно и в точности, чтобы послезавтра можно было уйти из жизни с мыслью: «Я сделал все, что мог».

Помимо «Неверлэнда» подмостки, репетиционный зал и были для Джексона самой истинной жизнью. В одном из интервью он считался, что опасается людей и предпочтительнее ощущает себя на сцене: «Если б это было вероятно, я бы всегда проживал на сцене».

Едва ли является иного человека, который принимал бы от сцены и давал ей настолько много, как это делал Джексон. Назло повседневному мнению, он, как правило, сам сообщал мелодии и стишки к собственным песням, и некоторые из его песен, останавливаясь каждый год все труднее и социальнее, могли быть гордостью репертуара любого рок-классика. Однако Джексон не был только композитором. Он напевал и плясал, оттачивая до достоинства любой штрих и изобретая средства находящиеся под рукой вроде особых туфель, в которых можно было преклоняться вперед либо назад так далеко, что, представлялось, Джексон прошел гравитацию. Однако он был больше, чем танцор. Джексон сделал передовой клип в традиционном осознании, поскольку его беспокоило не свечение физиономией – когда клип просто представляет напевающего артиста – а вероятность повествовать созерцателю истинные малометражные киноистории с моралью. Однако заманчиво и – без поучения.

Парадокс Майкла Джексона состоит в том, что он первым пришел ко всему обилию сегодняшнего художества на самом деле по-новому, применяя его по минимуму, «на всю катушку», как комплект элементов для образования неслыханной установки. При этом средства не загородили цель – повествовать человеку о нем: лирически, с юмором, а время от времени – с сарказмом. Песни, комедиантская игра, пластика куклы, важные сюжеты и знание выдумывать потрясающе-зрелищные короткометражки делали Джексона передовым гуру. Однако при этом – никакой деланной презентации собственных перспектив. Человек слаб и смертен, потому игра мускулами на аудиторию – странность. Герои Джексона, как и Чарли Чаплина, сопротивлялись гибельной нашему времени в одиночку, однако выигрывали за счет того, что добросовестность, открытость и наше притягательность притягивали на их сторону свежих приятелей и везение.

В своем интервью половины 80-х, знаменитый английский артист Элвис Костелло (нам он известен по общей работе с Полом Маккартни над его альбомом «Цветочки в грязи» 1989 г.) пожаловался, что Джексон «продолжает вести торговлю сладостной водицей» и до сегодняшнего дня не заявил в собственных песнях ничего солидного, кроме «Человека в зеркале».
Это интервью переделал журнал «Сверстник», и у русского поколения сформировался стандарт, как будто Джексон только и делал, что выпекал жаркие бестселлеры и раскрутил «пепси». Действительно, Костелло был не в теме, либо интервью переместили с огромным запозданием.

Начиная с половины 80-х, Джексон занимался филантропическими проектами, которых в его жизни оказывалось все больше. Совместно с Лайонелом Ричи Майкл сообщил крупнейший бестселлер 80-х – песню We Are The World. Данный филантропический сингл осуществили на телекамеры все старые восточные звезды, чтобы помочь детям Африки. «Формат» стал подобным распространенным, что «звезды» перестроечного СССР сразу же передразнили его и тупо выделывались перед камерами. Сущности We Are The World они, конечно же, не поймали.

Джексон возобновлял оставаться мальчиком и, в груз миру взрослых и бессердечных, сконструировал свой детский мир «Неверлэнд». Дети были его единственными приятелями, в данном нет абсолютно никаких колебаний. Джексон не лежал с ними в одной кровати и не располагал к сексу, он мучился комплексом Питера Пэна и видел в детях грезу о своей утопии.

Спустя очень много лет после первого нарекания Джексона в растлении детей, Джордан Чандлер, гостивший у Майкла и воздавший ему ярко-черной неблагодарностью, объявил, что неверно упрекнул Джексона в попытке совращения. «Меня завертели угрызения совести, и я решил во всем признаться», – заявил Джордан североамериканским корреспондентам, добавив, что не в состоянии себе извинить, что окормил Майклу последнее время его жизни. В 1993 году Джордану было 11 лет. Опорочить Джексона его принудил отец, рассчитывавший, так что, стать состоятельным человеком. Едва ли стандартных опекунов в этом случае организовали бы даже миллиардные отступные – они пошли бы до конца, чтобы проучить педофила и прогнать его за сетку. Однако батюшка Чандлер оказался податливым малым, и договорился обо всем забыть за $20 млрд., приобретенных от Джексона во внесудебном порядке.

Трибунал и дебош в сообществе принесли Джексону неисправимый удар, от которого он больше никогда в жизни не оправился. Его секретно объявили парией и взялись неспешно уничтожать на глазах у всего мира. Мир восторгался многосторонней травлей данного сердившего в последние годы «выскочки-попрыгунчика» Джако и приобретал собственный адреналин от чтения вестей, не в особенности вникая в детали. Травля оправдывалась потребностью «верности для всех», стремлением отдать по заслугам «педофилу», презрением к человеку, «предавшему возникновение», погрязшему в пластических операциях в угоду аудитории, еще – музыкальной «поп-дешевке, изготовленной в интересах шоу-бизнеса», которая, в довесок, лукаво увела из-под рта гения нашему времени Пола Маккартни права на песни «Битлз».

Ярлыков повесили настолько много, что не осталось места для соболезнования. Принимавшие во внимание и не веровавшие были чересчур слабы. А те, кто активно, из «охотничьего инстинкта», подключился к травле, либо оставался инертным (морально выгораживая погони), после гибели Джексона взялись также практично и прогнозировано отдавать на стол холодно-циничные и немыслимые версии причин случившегося.